Другое следствие несчастья заключается в том, что оно делает душу своей сообщницей, мало-помалу впрыскивая в нее отраву пассивности. Каждый, кто в течение долгого времени остается несчастным, состоит в сговоре с собственным несчастьем. Это сообщничество парализует любые усилия, которые он мог бы предпринять, чтобы облегчить свою участь; оно доходит до того, что не дает даже искать средства к освобождению, а иногда и желать этого освобождения не позволяет. Человек сжился с несчастьем, а окружающим может казаться, что он доволен. Более того, это сообщничество вынуждает человека, против собственного желания, отвращаться и бежать от любых средств к освобождению, выставляя подчас вовсе смешные предлоги. Даже в том, кто поднялся из несчастья, — если он ранен им на всю жизнь, до глубины души, — сохраняется нечто такое, что толкает его упасть снова: как будто несчастье живет в нем наподобие паразита и направляет его в своих собственных целях. Нередко эти импульсы преобладают в нем над всеми стремлениями души к счастью.