Молитва 9, ко Пресвятей Богородице, Петра инока Студийскаго. Отрывок:
Веси бо, Владычице моя Богородице, яко отнюд имам в ненависти злая моя дела, и всею мыслию люблю закон Бога моего; но не вем, Госпоже Пречистая, откуду яже ненавижду, та и люблю, а благая преступаю. Не попущай, Пречистая, воли моей совершатися, не угодна бо есть, но да будет воля Сына Твоего и Бога моего.
Ох, не вем, понимаете, не вем. Белка удалила все свои комментарии и попросила не освящать ее деятельность в моем ЖЖ, говорит, что ее бесит то, что я пишу. Правда, просьбу потом сняла. Но, первое слово дороже второго, поэтому я больше не буду.
Вот так вот: любит тебя человек — выливаешь на него ушат помоев — и больше он тебя не любит. ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО. Несправедливо, учитывая, что у меня уже в руках одни ушата.
Хочу лишь сказать, что я ведь не пишу про Белку, я ведь про себя пишу. Ни одного слова, ни одного самого маленького словечка у меня нет про Белку, и про Костю нет, и даже про Билла Найи. С другой стороны, если бы мне за эти мои слова дали по морде, я бы не считал, что это несправедливо. А в реальном мире давно бы уже дали, потому что это реально бесит. В этом вся и беда.
Мое сердце требует человеческого. Снова и снова, снова и снова. Меня прямо возмущает отчужденность, которая между мной и людьми, я как в скафандре трусь об них этим полиэтиленом этого скафандра, общаясь с рефлексией, его заполняющей, и жонглируя ушатама с ненавистью, прилипшими к рукам. А тут тебя еще и подкалывают.
Вот и Лао-Цзы говорит нам, что скрывать тайное стремление к злу — это лекарство. «Скрывать стремление, — говорит. — Скрывать, — говорит, — надо стремление ко злу». Но это ведь несправедливо. Так и остается талдыкать: «Но, Господи, или хощу, или не хощу, спаси мя. <...> да не одолеет моя злоба Твоей неизглаголанней благости и милосердию»